– Хватит с нас космологии, – сказала она. – Как дела с камерой?

– Космологично, – ответил Медоро. – Собственно говоря, для этого я тебя и искал. Я начинаю работу над новым проектом и хотел услышать твое мнение.

Агата была заинтригована. Время от времени Медоро конструировал камеры для астрономов, но раньше он не чувствовал потребности в ее консультации.

– Над чем ты работаешь?

– Над новой фотонной схемой для формирования визуальных сигналов, – ответил он. – Которая сможет визуализировать ортогональное скопление.

– Визуализировать? – Агата внимательно изучила его лицо, отчасти ожидая, что ее просто разыгрывают, но не поддаться на уловку она все равно бы не смогла. – Каким образом?

– Вместо того, чтобы опрашивать матрицу пикселей и считать число фотонов, попавших в каждую ячейку, она будет подсчитывать количество излученных фотонов. Направляешь камеру в небо…, и когда она начнет испускать свет в сторону ортогональных звезд, ты сможешь считать с нее детали процесса.

До разворота Агата отнеслась бы к этому скептически, но теперь понимала, что возможность создания подобной камеры неявно содержалась уже в результатах первых испытаний двигателей, проведенных после того, как гора повернула вспять. Подобно тому, как двигатели благополучно излучали свет, который с точки зрения его фактических приемников, приходил из их собственного будущего, ортогональные звезды – предположительно – по-прежнему освещали Бесподобную, несмотря на то, что это же самое обстоятельство сделало их невидимыми для обитателей самой горы. Эволюция не наградил человеческие глаза способностью определять, были ли они соисточниками света, в равной мере ответственными за его создание, что и звезда по другую сторону. Однако ничто не мешало сделать камеру, которая могла бы засечь свое собственное необычное излучение, так сказать, на месте преступления.

– От кого поступил заказ? – спросила она.

– Ты знаешь Грету?

– Нет. – Агата знала всех астрономов, но Греты среди них не было.

– Она технический консультант Совета, – объяснил Медоро. – Грета руководила разворотом, но теперь, когда проект завершен, ей поручили новое задание.

– И это…?

Медоро наклонился к Агате, как бы собираясь поведать ей какой-то деликатный секрет.

– Мне сказали, что установка камеры станет одним из шагов общей модернизации навигационной системы. Мотивация такова: в большинстве случае нам вполне подойдут и старые карты, но если мы сумеем найти способ получать изображения ортогональных звезд в реальном времени, это сильно сыграет нам на руку.

– Только это даже лучше, чем в реальном времени, – шутя, заметила Агата. – Мы узнаем не где звезда была, а где она окажется в будущем.

– Да, и это только начало.

– В смысле?

Он нетерпеливо прожужжал.

– Да ладно, ты же физик! Неужели мне надо все разжевывать?

Агата озадаченно смотрела на него. Знание будущих положений ортогональных звезд не стало бы сенсацией: их траектории уже сейчас можно было предсказать в масштабе нескольких эонов. На самом деле «в будущем» эти звезды должны были оказаться именно там, где их уже наблюдали, на более ранних этапах искривленной истории самой Бесподобной. С тех пор телескопы стали лучше, но шансы стать свидетелями какого-то неожиданного зрелища, которое помогло бы им избежать будущих столкновений, были невелики.

– Ты меня запутал, – призналась она.

– Предположим, что некий объект закрывает ортогональную звезду, за которой я наблюдаю с помощью этой камеры, – сказал Медоро. – Что тогда произойдет?

– Объект, закрывший звезду, займет место камеры в качестве второго источника света.

– Значит, о самом факте затмения мы будем знать? – допытывался он.

– Разумеется! – ответила Агата. – Если свет между камерой и звездой исчезнет, «изображение» звезды пропадет точно так же, как и обыкновенная картинка.

– А когда именно мы об этом узнаем?

– Когда? Точное время будет зависеть от геометрии – местоположения объекта, закрывшего звезду и скорости света в закрытой части спектра.

– А теперь представь, что мы сами организовали последовательность затмений – используя самый медленный свет, который мы только способны засечь и закрывая звезду как можно дальше от телескопа.

Агата думала, что понимает, к чему он ведет.

– Тогда изображение звезды исчезнет еще до того, как закрывающий ее объект займет нужное положение. Но как ты знаешь, даже самый медленный инфракрасный свет, поддающийся обнаружению, обогнать довольно трудно. Так что либо тебе понадобятся массивные двигатели, либо после запуска этих летающих затворов придется долго ждать, прежде чем мы увидим результат их влияния на звезды.

Но Медоро еще не дошел до конца своего мысленного эксперимента.

– А теперь добавь пару зеркал, которые свернут траекторию луча так, что аналогичного эффекта можно будет добиться за счет манипуляций с куда более близким объектом.

На коже Агаты появилась рельефная схема, иллюстрирующая предложение Медоро.

 – В зависимости от размеров системы и количества отражений, которые свет претерпевает до того, как потери энергии на зеркалах станут слишком большими, – сказала она, – ты сможешь получать данные о положении затвора за некоторое время до того, как он там окажется. Я не эксперт в практической стороне оптики, но мне кажется, что реалистичная величина интервала в лучшем случае не будет превышать нескольких высверков.

– Возможно, – сказал в ответ Медоро. – Но предположим, что он более, чем в два раза превышает время отклика автоматического усилителя. Даже если наша способность заглянуть в будущее сильно ограничена, возможность пересылать сигнал в момент времени, когда усилитель будет свободен и «снова» сможет его обработать – исключив наложение на результат более позднего усиления – позволит нам продлить процесс настолько, насколько это потребуется.

 Агата внимательно разглядывала рисунок у него на груди. Если в этом плане и был изъян, она его не видела.

– Грета о чем-то подобном упоминала? – спросила она.

Медоро нахмурился.

– Нет – но ты правда думаешь, что кто-то мог заказать камеру, фиксирующую свет из будущего, не задумавшись о таком применении?

Агате стало стыдно – ей и самой давным-давно следовало подумать о подобной возможности. Это было самая прекрасная идея, которую ей только доводилось встречать.

– Ты прав, – сказала она. – Совет должен заняться системой передачи сообщений. А если они смогут вот так усилить сигнал… – Она протянула руку к Медоро, почти касаясь чертежа. – То я не вижу причин, которые бы помешали нам воспользоваться ею, чтобы узнать о грядущем путешествии – вплоть до момента встречи с прародителями.

Глава 7

– Ты что, с ума сошла? – Рамиро возлагал на это собеседование большие надежды, но уже через несколько махов чувство предвкушения сменилось недоумением и ужасом. – Из всех предложений, с которыми ты ко мне обращалась, это самое невменяемое – а уж такой чести удостоиться совсем не просто.

Приложив руку к тимпану, Грета жестом попросила его говорить тише.

– Если планируешь обсуждать этот вопрос с другими людьми, тебе, возможно, стоит задуматься о звукоизоляции кабинета, – сказал Рамиро.

Он принялся выпутываться из страховочных ремней, повернувшись лицом к ее столу.

– Ты куда собрался? – с тревогой спросила Грета.

– Не волнуйся, – сказал он. – Я никому не скажу. Правда, в следующий раз, когда ты попросишь меня сохранить что-нибудь в тайне, я буду воспринимать это как повод развернуться и убежать. И когда ты вынесешь вопрос на всеобщее голосование, я обещаю устроить громогласную кампанию… – Рамиро заметил неловкость, промелькнувшую на лице Греты. – Мы же проведем голосование, прежде строить эту штуку?